Семья в кино: чья идеология работает на нашем экране?

Когда смотришь исследования ВЦИОМ о том, насколько лучше в последние годы показывают семью в российском кино, а также о том - каким его хотят видеть российский зритель, ловишь себя на странной мысли. Вроде бы — у нас кино «само по себе», не дирижируется сверху так жёстко, как в Голливуде или Европе, где всё очевидно: кино — инструмент идеологии, но это только на первый взгляд. А взгляд меняется, если посмотреть на содержание и смыслы.

В США и Европе семья на экране строго подгоняется под повестку. «Модерн Фэмили» годами внушала зрителю: семья может быть любой конфигурации, главное — «разнообразие». «Крамер против Крамера» ещё в конце 70-х сделал развод нормой и личный выбор важнее общей семьи. Европейские режиссёры вроде братьев Дарденнов («Молодые матери») показывают одиночку-мать, вытаскивающую себя и ребёнка из кризиса, и это тоже часть идеологического месседжа: семья как зона боли, а не опора.

А у нас, кажется, никакой идеологии нет. Но если копнуть глубже — идеология есть, просто она маскируется. И проблема в том, что она не наша.

Наши базовые цивилизационные парадигмы — соборность, большая семья, род как основа устойчивости. Советское кино даже в подростковых фильмах — «Кортик», «Республика ШКИД», «Неуловимые мстители» — учило: лидер есть, но сила только в команде. Побеждают вместе, поддерживают друг друга, семья — это не только мама, папа и один ребёнок, а общая связь поколений и товарищества.

А теперь посмотрим на новые российские фильмы, которые и кажутся многим "семейными". В «Пальме» (2020) отец и сын ищут дорогу друг к другу — важная тема, но история подана как личное преодоление. В «Хоккейных папах» (2023) вроде бы команда и общий дух, но фокус всё равно смещается на подвиги отдельных отцов. В популярном сериале «Слово пацана» подростки живут в группах, но на экране это прежде всего драмы отдельных героев, а жизнеспособная группа - это группа маргиналов-преступников. Даже проекты про суррогатное материнство вроде «Контейнера» (2021) сводят семью к контракту и личному выбору.

Да, семья появляется как тема, но чаще всего через подвиг одного — матери-одиночки, отца-одиночки, ребёнка-героя. Вместо соборности — культ индивидуального преодоления.

И вот это и есть скрытая идеология: неявная, но формирующая. У зрителя откладывается мысль, что спасение — в личной борьбе, в собственном героизме. Но ведь это не наш код. Наш код — вместе.

И отсюда вопрос: кто оплачивает такие фильмы, чьи ценности они транслируют? По смыслам - понятно чьи. Потому что идеология кино — это всегда не про декорации, а про то, какие модели поведения закрепляются как «нормальные».

Кино - это сильнейший социально-технологический инструмент влияния. И если мы хотим укрепить общество, нам нужно не молчаливо копировать чужую парадигму, а возвращать в кино образы большой семьи и соборности. Поддерживать проекты, где выигрывают не одиночки, а общность. Это не просто сюжетный выбор — это стратегическая задача, от которой зависит, какие модели будут жить в головах у следующего поколения.

Думай с ��Роман Алехин